Я старомодна. Я беру книги в библиотеке, люблю обыкновенный сливочный пломбир (никаких фруктов!) и покупаю лицензионные DVD с дополнительными материалами. 

Еще в те славные, давние времена, когда Кейт только готовилась выйти замуж за Уильяма, и сувенирные лавки Британии еще ломились от фарфоровых тарелок с изображением счастливой пары, в одной из газет я наткнулась на весьма обескураживающие фотографии будущей принцессы. На фото Миддлтон была явно не в форме. Жадно «проглотив» статью во время позднего ланча, я узнала — оказывается, специально к свадьбе Кейт решила похудеть. И в качестве диеты выбрала популярный во Франции метод доктора Пьера Дюкана. Следующие дни прошли для меня в томительном ожидании заказанной в интернете книги с описанием  этой чудесной методики — если это работает для Кейт, сработает и для простой британки с деревенским прошлым.

Майк Тайсон — человек, который плохо поддается какому-либо стереотипному описанию или осмыслению. Его поведение всегда было трудно предугадать, а все, кто с ним жил, встречался, учился или работал, признавались — изменить характер Тайсона просто невозможно. Он родился в «плохом районе», рос на улице, которая приучила его к жестокости и агрессии. Он легко мог закончить в какой-нибудь заштатной американской тюрьме, но, проявив удивительную работоспособность и дисциплинированность, добился своей главной и единственной цели — сегодня мир знает Тайсона как величайшего боксера современности. Сейчас ему уже за сорок. Он вновь женился, купил дом в Аризоне и ведет тихую, спокойную семейную жизнь. А еще несколько лет тому назад Майк Тайсон стал веганом. Что ж, стереотипное поведение никогда не было его уделом.  Как все начиналось  Майк Тайсон родился в Нью-Йорке, в Бруклине. Это сегодня туда переезжают начинающие журналисты из английских деревень, зарабатывающие фрилансом, или, скажем, русские студенты, решившие покорить Америку с помощью программы Work & Travel. А раньше, как говорили сами нью-йоркцы, в Бруклине жили «либо слишком богатые, либо очень бедные». Отчасти это выражение справедливо и сегодня. Но в середине шестидесятых все было гораздо хуже. 

Слово «спешиесизм» пришло мне на ум около 35 лет тому назад, когда я лежал в ванной в своем доме в Оксфорде. Это понятие виделось мне чем-то схожим с расизмом или сексизмом — предрассудком, основанным на морально несущественных различиях. Со времен Дарвина мы знаем, что человек — это тоже животное, эволюционно родственное всем остальным животным; как тогда можем мы обосновать почти полное подавление нами всех остальных видов? Все животные способны чувствовать боль. Животные кричат и корчатся от боли точно так же как мы; их нервные системы организованы схожим образом и содержат те же биохимические компоненты, которые, как мы знаем, отвечают за болевые ощущения у человека.